- Куда ты в такую рань? – сонно простонал я.

- Сейчас полдевятого, - ответил бодрый голосок Меламори. – Я отправляюсь в резиденцию Ордена Семилистника, разве я тебе не говорила, дорогой? До пятницы!

С серебристым смехом Меламори коснулась губками моей щеки. Я подумал, что она здорово перебарщивает с романтикой наших свиданий. До пятницы, черт подери! Особенно если учесть, что я ее не видел неизвестно сколько времени, а вчера вечером на корпоративной вечеринке по случаю благополучного окончания Восьмого тома мы оба так нажрались, что заснули, как только пришли домой и упали на пол.

            От злости я окончательно проснулся. «Пойду погуляю по любимому городу, - решил я. – Может, хоть он ко мне отнесется по-человечески.»

Я вдохнул прохладный утренний воздух и, задрав голову, рассмотрел любимое мое белое небо. На пустынных улицах стоял легкий туман. «Не зря я спасал тебя, о Ехо», - подумал я и зашагал в сторону от центра – сегодня мне почему-то не хотелось гулять по привычным маршрутам. Хотелось чего-то нового, неизведанного. На свое горе, я забыл в тот момент, что я Вершитель, и мои желания... ну, и далее по тексту, вы же помните.

Дорогу мне перебежала полосатая кошка. «Хорошо, что не черная,» - машинально отметил я. И остановился, как вкопанный, вспомнив, что являюсь единственным владельцем кошек в столице, и что два моих любимца тянут на полцентнера. А это была совершенно нормальная земная кошка, только, кажется, перепуганная. Тут мимо меня на такой же скорости метнулся рыжий котище и с мявом скрылся в кустах.

Уже настороже, я двинулся дальше по пустынной улице нового района, замощенной не булыжником, а ровными серыми плитами. Дома здесь только достраивались, но впереди, сливаясь с белым туманом, горел сиротливый фонарик перед открытым кафе. И слышалась музыка. Очень знакомая музыка. «Металлика» - понял я, холодея. Что-то из раннего.

Нет, я не стал щипать себя и надавливать на глазные яблоки. Я просто взял себя в руки и покрался по широкому тротуару к эпицентру неопознанного явления, думая, что делать дальше. По пути мне встретился еще один кот – на этот раз персидский.

Я осторожно приблизился к совершенно пустынному открытому кафе. На одном из круглых белых столиков стоял допотопный двухкассетник. Из него и лилась сдержанная, мужественная и  грустная мелодия, незаметно сливающаяся с этим бледным утром. Рядом с двухкассетником на столике покоились огромные ковбойские сапоги, только что без шпор. Не сами по себе, естественно: их длинноногий владелец сидел, свесившись с опасно наклонившегося назад стула, и рылся в бесформенной сумке, валяющейся на полу. На нем были обтрепанные внизу джинсы, покрытые разнообразной вышивкой, коричневая замшевая куртка с бахромой и надвинутая на самые глаза шляпа. Такого крутого закоса под семидесятые я не видел, даже когда тусовался с хиппи.

- Блин, опять что ли? – парень резким движением выхватил из сумки очередного кота и удрученно воззрился на него, держа за шкирку.

«Если я опять почему-либо оказался на Земле, мои смертные шары не сработают», - подумал я и прищелкнул пальцами. В минуты волнения я часто поступаю необдуманно, по наитию, в своих воспоминаниях я, кажется, упоминал об этом раз 27 или 28. И всегда это имело именно тот эффект, какой надо, но на этот раз – не знаю, что и сказать.

- Not in me, fucking bastard! – заорал парень, роняя кота.

Самое странное было, что шар его послушался

- Я с тобой, хозяин, - прозвучал мягкий голос с явственным кошачьим акцентом.

Я бессильно опустился за крайний столик.

- Сиамский, - констатировал я машинально. – Вот что, котик, ты...

- Позвольте, хозяин, - перебил меня кот, присев на четыре лапы и нервно подергивая хвостом. – Дар речи прошу за мной оставить. Хоть я еще молод, я успел многое повидать на своем веку, имея честь пребывать у одного лондонского модельера, который обшивал и так далее таких рок-звезд, как Мик Джаггер, Фредди Меркьюри и Элтон Джон, to name but a few... С вашего позволения, я хотел бы надиктовать свои меммуаары.

- Оставь скотинку как есть! – заорал тут и парень, - Пускай разговаривает! Я хочу это слышать!

Вскочил, с грохотом уронив стул, схватил меня в охапку и перетащил за свой столик.

- Что вы все засуетились? – вяло спросил я, поправляя лоохи. - Я просто хотел сказать, чтобы он чувствовал себя свободным.

- Не трудитесь, - сухо ответил кот. – Мы всегда чувствуем себя свободными. Обращение «хозяин» - всего лишь традиционная дань вежливости.

И почему все говорящие зверюшки такие болтливые (вспомнить хоть Дримарондо)?.. Гордое животное осталось сидеть у столика. Его небесно-голубые глаза красиво выделялись на фоне коричневой маски.

Парень сорвал шляпу, бросил ее на соседний столик и встряхнул буйной черной шевелюрой. Если прибегнуть к моему любимому способу описания, можно сказать, что он чем-то напоминал Джима Моррисона и еще того парня, который играл главную роль в киномюзикле «Волосы». На случай, если вы не знаете, кто это такие (в предыдущих томах подобные проблемы случались), поясню, что у него были черные упрямо сдвинутые брови, орлиный нос и крупный яркий рот. Магнитофон щелкнул и замолк. Парень плюхнулся на стул и с маниакальным упорством принялся рыться в сумке.

Я дотронулся до его плеча.

- Может, не надо? – ласково, как психа, спросил я его. Он вздрогнул, наши взгляды встретились. Глаза его почему-то оказались темно-серыми.

- Спокойно, - процедил он.

- Ты что хотел достать-то? – спросил я его.

- Другую кассету. Под эту я тоскую очень. Кстати, переверни ее, будь другом.

Я перевернул, удивившись нелогичности просьбы.

- ...или может, корма для него... что он там ест, интересно... – задумчиво проговорил он, погружая руку в сумку по плечо. Только я испугался, представив себе, что же он вытащит в результате, как увидел в его руке блестящую стальную фляжку.

- Кыс-кыс-кыс, - позвал он, отвинчивая крышку.

Кот подошел, понюхал и объяснил: - Я не пью, сэр, но гости моего хозяина никогда от такого не отказывались.

Псих доверчиво сделал большой глоток и закашлялся. В воздухе повис запах цветущей весенней степи.

- Супер, - он вытер слезы и протянул фляжку мне; я не устоял. Такого хорошего коньяка я в жизни не пробовал. У меня даже в голове прояснилось, что вообще, как вы помните, редко бывает в такой ранний час.

- Кто вы такой, сэр? - спросил я.

Парень заскучал.

- Ну чего прям так сразу? Посидим, потрепемся. Ты ведь не спешишь никуда.

Он задумчиво припал к фляге. Когда он отдал ее мне, я потряс ее и удивился. Она же только что была полная.

- Прости, - сказал он. – Это я от волнения.

Он виновато улыбнулся; улыбка была очень располагающая и почему-то грустная. Я расслабился и вспомнил, что я в отпуске и до пятницы совершенно свободен. Я допил коньяк – осталось-таки с небольшой бокал – и умиротворенно откинулся на спинку стула.

Он взял у меня флягу – и вдруг, не целясь, швырнул за спину. Стекло витрины хлынуло вниз оглушительным водопадом осколков. А дебошир заорал:

- Официант, пол-литра осского яблочного аша и четыре гамбургера!! – повернулся ко мне и заботливо спросил: - А ты что-нибудь будешь?

Я покачал головой.

- Спасибо, мне по утрам никогда не хочется кушать.

- Ах да, я и забыл. Ты знаешь, - он придвинулся ко мне на стуле и накрыл мою руку горячей ладонью, и это было здорово, потому что руки у меня вечно мерзнут. – Я про тебя прочел все восемь томов...

Надо же, только что этот милый молодой человек показался мне грубым скандалистом. Как иногда ошибаешься в людях!

- У меня к тебе появилось столько вопросов... Слушай, ты ее правда трахнул, ну, эту, как ее... – он защелкал пальцами, я на всякий случай внутренне собрался, но шаров не полетело, только блеснули крупные кичевого вида перстни. –  ...греческую мифологию? Минерву, во?

Я почувствовал, что краснею и в смущении выпил полстакана яблочного аша. Его вкус напомнил мне мою первую девушку; это придало мне храбрости.

- На самом деле этого не было, - чужим голосом сказал я. Надо было все-таки объяснить подробнее; я допил свой стакан, собираясь с мыслями. Мысли пришли как бы извне. – Суть данного пиар-проекта состояла в том, что при иррелевантной эвокации мифологических архетипов у потребителей спонтанно всплывают позитивные компоненты коллективного бессознательного, что способствует повышению... – Прямо из подсознания моей гениальной создательницы!  – догадался я. Нет, она правда гений, раз такое придумала.

- Все, все, я уже понял, - неожиданно мягко сказал подозрительный тип, забрал у меня кувшин с ашем и медленно допил через край, кося на меня глазом. – И девушки в бочке тоже не было? Ну, которая в доспехах, а потом в бочке. В том голимом томе, что в сюжет не вписывается.

- Нне помню... – сказал я, пряча глаза. – Но вообще-то, в принципе, моя гениальная создательница плохого не сочинит, или ты хочешь возразить?

Он проигнорировал вызов в моем голосе и сменил тему.

- А я тут на земле был. Как только вернулся, прямо туда, смотреть, кто будет спасать Ехо. Все там облазал. Интереснее во времени путешествовать, чем в пространстве – я так считаю. Я вот в семидесятых годах завис. Золотое времечко. Там и прикинулся круто, - он медленно провел красивой рукой в крупных перстнях по куртке и джинсам, от груди по бедру и обратно. Я почему-то отвлекся от содержания его рассказа. – ...а дальше войны, экология... в общем, тухло становится на твоей исторической родине.

- Это не моя историческая родина, - возразил я. – Меня сотворили сэр Джуффин и моя гениальная создательница, прямо здесь.

- Да в курсе я, последний том читал... Кстати, они тебя нарочно таким неказистым сделали?

Неказистым?!! Я онемел от возмущения. А мою гениальную создательницу вообще удар бы хватил, я уверен. Как же, скажите на милость, длинные волосы цвета хорошо выдержанной соломы? Как же черты лица, приобретшие за годы скитаний в подпространстве ту мужественную неопределенность, которая знакома каждому студенту психфака по тестам на тематическую апперцепцию? Как же твердо сжатые губы, почти незаметные складки по углам рта и все такое. За что, спрашивается, меня любят все женщины старше 50? И как же наконец мои фирменные изменяющие цвет глаза?

- Кстати, какого цвета у тебя глаза? – озабоченно спросил незнакомец, придвигаясь вплотную и наклоняясь ко мне. Он осторожно взял меня за виски.

Ну наконец-то.

Но тут он поступил подло.

Он резко притянул меня к себе и стал целовать в губы. У меня забрезжила догадка, что происходит что-то не то... Но по утрам я всегда очень медленно соображаю, вы же помните, а бальзама Кахара у меня с собой не было. Когда мой новый знакомый втащил меня к себе на колени и я, чтобы не свалиться, обнял его за шею, догадка превратилась почти в уверенность, и к ней прибавилось смутное предчувствие недоброго. Оно не замедлило осуществиться. Стул зловеще затрещал и подломился. Мы рухнули на пол.

- Я же говорил, - сказал я, подняв голову, и увидел, как серые глаза расширились от удивления. - Ах да. Я это только подумал. Что стулья хлипкие, и если на них качаться...

- Какой ты зануда, - ласково произнес он, - прямо как твой шеф в молодости.

Он сдернул резинку, собиравшую мои волосы в хвост, и растрепал их. Я не ушибся, потому что упал на него, и лежать было удобно и мягко, то есть почти везде мягко, кажется мешала пряжка  ремня... Стоп, пряжки ремней на ощупь не такие! – вспомнил я и вскочил, растрепанный и обалдевший, лихорадочно заворачиваясь в скабу.

- Слушай, это не потому чтобы я... и в книжках секс был, ты же помнишь.

В смысле, упоминания... то есть с девушками... То есть, конечно, толерантность, но не до такой степени. Я-то что, но цензура... потому что новые законы... Я хочу сказать, если это сейчас девятый том начинается, то его не издадут, и где мы будем?

Лежащий на спине гей не встал, только прищурился; его серые глаза приобрели стальной оттенок.

- Светлейший эльф Токлиан мной не брезговал, - медленно проговорил он. – Воительница Эреадура, убивающая одним полувздохом-полустоном три полудюжины полудурков, мной не брезговала. Сэр Джуффин, мать твою, еще когда не был сэром начальником сыска, мной не брезговал... Хочу знать, чем ты лучше их! – Он вскочил одним мощным движением. Я шарахнулся назад и налетел на испуганного официанта. 

- В-ваше величество... – трясясь, прошептал он. -  то есть простите великодушно, сэр Менин... Я не знаю, что такое гамбургеры... И в энциклопедии Мелифаро на букву Г про них ничего нет, я только что просмотрел весь том... Государь, явите снисхождение...

Он задрожал еще сильнее и согнулся под углом 120 градусов, прямо как японец.

- Не парься, убогий, - бросил Менин, вытаскивая из своей любимой сумки пригоршню дензнаков (а рука у него была не маленькая, поэтому пригоршня больше смахивала на охапку). Он вывалил их на стол; легкий ветерок закружил их, словно разноцветные осенние листья. Судя по изображенным на них рожам, некоторые были марсианскими. Я поймал тысячерублевую купюру, стал было смотреть на свет, но с отвращением отшвырнул – она была докризисная.

- Shit, - выругался Менин и предпринял новую попытку. Да, в упорстве ему не откажешь, - с внутренним трепетом понял я.

На этот раз ему повезло больше – он вытащил классное ожерелье с рубинами, моя гениальная создательница обзавидовалась бы... Мне даже жалко стало, когда он сунул его трактирщику. Витрина столько не стоила.

И тут меня – в который раз за это утро! – осенило. Легендарный король Менин! Ну конечно!! Он на самом деле не гей, это просто примесь эльфийской крови, мне же Шурф объяснял в предпоследнем томе... И шляпа, черная шляпа – как это я сразу не сообразил, когда ее увидел.

Кстати, где она?

Я обвел взглядом столики, потом пол, потом официанта, продолжавшего кланяться, потом самого Менина, который вставлял в магнитофон новую кассету (надо же, достал-таки), потом горизонт.

Шляпы не было!!!

Я посмотрел на часы, чтобы приблизительно зафиксировать время кражи. Они показывали 6:38. Я поднес руку к уху. Они тикали. Я огляделся. Вокруг стоял все тот же рассветный туман. И тут я начал себя щипать. Щипал молча и ожесточенно. Но вдруг...

- Я просто хотел помочь, а что, нельзя? – спросил Менин с таким невинным видом, как будто и не он ущипнул меня за задницу. – Ты так эротично вскрикиваешь. Сколько там натикало?

Он схватил меня за руку и тоже посмотрел на часы.

- Слушай, я из дома вышел полдевятого,  я же помню...

- Вокруг меня время недавно стало замедляться, - соизволил пояснить он. – А иногда оно даже идет назад. Так что твои часы показывают именно то время, которое сейчас в том месте, где ты их в последний раз подводил – они очень верные. А до пятницы, - он усмехнулся так, как будто был в курсе, - мы успеем прожить вместе долгую и счастливую жизнь и умереть в один день. И никто не узнает, - веско закончил он, глядя мне прямо в глаза.

- Никто-никто? – переспросил я для верности.

Менин задумчиво поглядел на небо.

- Ну, в самом худшем случае, - медленно проговорил он – он этом могут узнать полторы полудюжины посетителей одного сайта...

- Оо, ноу, - простонал я (манера выражаться на иностранных языках оказалась заразительной).

- Но они никому не скажут!

И под жизнеутверждающие звуки «Полета кондора» мы наконец слились в поцелуе. Мне показалось, что в цветущей степи раскинулись бескрайние сады антоновки.

 Обратно в фэнфики